Писали не более десяти вещей за один раз. Трудно, во-первых, он пел, уставал. Восемь-десять песен. Когда писали, мы же не дума­ли, что все это кончится. Как это могло кончиться? Писали, чтобы был архив. Даже не архив, а такая базовая коллекция, он об архи­ве не думал, он хотел, чтобы был комплект хорошо записанных ве­щей. И в общей сложности, как я помню, мы записали около четы­рехсот песен».

По словам самого Высоцкого, К.Мустафиди был

«самым круп­ным держателем магнитофонных акций».

К этому сотрудничеству очень ревниво относилась Марина. В беседе с О.Халимоновым она говорила: «Подумай, ну кто этот Кос­тя такой, чтобы делать Володе замечания: "Ты вот тут не так дела­ешь, там у тебя мотив не такой как надо..."»

Вспоминает О.Халимонов: «Костя Мустафиди эти годы дневал и ночевал на Матвеевской, а потом вдруг пропал начисто. Я спро­сил у Марины, куда девался Костя. Оказывается, Костя стал давать советы, как и что писать. А я с Костей был абсолютно согласен. Я и сам иногда указывал ему на неточности, но это касалось морской тематики и терминологии».

В своей книге о Высоцком Марина «раздаст всем сестрам по серьгам», достанется и Мустафиди: «Еще один приятель-электронщик долго был у тебя звукооператором и, имея в своем распоряже­нии оригиналы твоих записей, торговал ими».

Костя не «пропал начисто» и не «торговал записями», они про­должали встречаться, но записи Высоцкий делал уже в других до­машних студиях.

Впоследствии К.Мустафиди стал одним из крупнейших отече­ственных специалистов в области космической связи — диссерта­ция Константина Понайотовича Мустафиди с трогательной дарст­венной надписью хранится на книжной полке в квартире Высоц­кого. Не пропали и записи... Так появилась знаменитая «коллекция Константина Мустафиди», которая станет в 1989 году составной ча­стью собрания песен под общим названием «На концертах Влади­мира Высоцкого».

О квартире на Матвеевской остались воспоминания и у Ники­ты Высоцкого: «Самое сильное впечатление от песен отца я испы­тал, когда пришел к нему на квартиру на Матвеевской. Мы собира­лись куда-то идти, но он захотел показать мне какую-то новую пес­ню, потом спел вторую, потом еще... Часа два он пел. Так мы в итоге никуда и не пошли».

В квартире на Матвеевской Высоцкий проживет почти до кон­ца 1974 года. Потом его на несколько месяцев приютит у себя И.Дыховичный до окончания строительства собственного кооператива Высоцкого на Малой Грузинской...

«ЧЕТВЕРТЫЙ»

31 июля Высоцкий приезжает в Ригу на съемки фильма А.Стол­пера по пьесе К.Симонова «Четвертый». Десять лет назад эту пье­су ставили «Современник» и Ленинградский БДТ. Главную роль иг­рали соответственно О.Ефремов и В.Стржельчик. Теперь эту роль предложили Высоцкому.

К.Симонов в своих произведениях всегда проводил мысль о том, что ни один человек не имеет права оставаться в стороне, ко­гда речь идет о судьбах мира, будущем наших детей, завтрашнем дне Земли. Поэтому он обозначил время и события в пьесе нарицательно. И имя героя останется неизвестным: до самого финала авторы будут называть его «Он». Сюжет фильма — диалог героя со своей совестью.

«Вчера Ему исполнилось 42, сегодня утром у него болела голо­ва, а вечером ему надо было лететь в Париж...» Но тут Его встре­тил кто-то из сидевших с ним в концлагере и сообщил, что амери­канский самолет с атомной бомбой вот-вот пролетит над Россией. А Ему, крупному американскому журналисту, надо оповестить об этом в газетах, пусть даже Его карьера полетит в тартарары! И тогда Он пойдет к женщине, которую любил и бросил ради женщины, на которой женился, не любя, отчего поднялся сразу вверх по карьер­ной лестнице и спустился на несколько ступенек вниз — к подвалу подлости. Он придет к Кэт, так ее звали, — придет к своему прошло­му: за помощью, за советом, как Ему поступить в этой пограничной ситуации. Кэт напомнит Ему о друзьях, с которыми Он летел ради­стом в экипаже из четырех человек, и уйдет, оставив Его наедине с сомнениями и невеселыми мыслями о своей путаной жизни. И вот здесь появятся «люди, возникшие в Его памяти»: Штурман, Дик и Второй пилот. Появятся молодые, в рваной военной форме, каки­ми Он их запомнил по концлагерю, откуда бежал благодаря их по­мощи. А они были расстреляны за организацию побега.

Теперь Он поставлен перед выбором, судьба его в собственных руках, никто не виноват в крушении, которое он терпит. Но пробу­дившаяся в нем совесть заставляет его в финале совершить посту­пок, который оправдывает Его перед собой. И Он пойдет с ними «четвертым», завершив мучительный круг воспоминаний о подло прожитой жизни, который Ему устроила его собственная совесть, заговорившая голосами мертвецов...

Режиссер собрал в картине очень сильных актеров — Л.Дурова, С.Шакурова, А.Джигарханяна, Ю.Соломина, М.Терехову, М.Лиепу...

Высоцкий сыграл свою роль с присущей ему истовостью, раз­мышляя, споря, заставляя и зрителей принять участие в этом споре с самим собой. В фильме было много нового, интересного, но боль­шим событием в советском кинематографе фильм не стал.

В самом начале работы над «Четвертым» перед съемочной груп­пой возникли проблемы. «Высоцкий был не в форме, — рассказы­вает Ганна Ганевская, художник по костюмам, — пил, не мог оста­новиться, и пришлось нам вызвать Марину из Парижа. Она была единственным человеком на свете, имеющим на него влияние, ока­зывающим немедленное воздействие. Марина тотчас же прилетела, бросив все свои дела. И принялась выручать его, а значит нас... Он никогда не давал понять, что ему трудно или плохо. На лице у него не отражались следы многолетнего разрушения организма, он нес это внутри. А владение собой у него было просто колоссальное».

А вот как описала пребывание Высоцкого и Влади на Риж­ском взморье киновед Наталья Моргунова, отдыхавшая тогда вме­сте с мужем, актером Евгением Моргуновым, в Юрмале: «Высоцкий и Влади жили в Яункемери, в кемпинге, одевались совсем просто. Он в джинсах и в рубашке с отложным воротничком, она — в сит­цевых, хорошо сидящих, но неярких платьях, совсем не желающая выделяться и показывать себя во всей красе. Ведь и без этого была королевой — Мариной Влади. Прической тоже не занималась: за­калывала волосы в смешной и милый хвостик. Но когда направля­лись вечером в Дубулты, поднимала их вверх и становилась похо­жей на Нефертити: лебединая шея, необыкновенная грация, свое­образная красота.

В Дубултах, под крышей Дома творчества писателей собира­лось общество живущих в этом доме и во всей округе литераторов и кинематографистов. В то время там отдыхали Шукшин, Параджа­нов. Параджанов много интересного рассказывал, собирал слуша­телей, сверкал глазами и речами... Шукшин молчал, все эмоции вы­ражая на бумаге: много писал по ночам. Высоцкий тоже молчал, не пел, не говорил. Но совсем по другой причине: был поглощен Ма­риной. Иногда он клал подбородок ей на плечо, и они замирали в чем-то своем серьезном и значительном. На съемках «Четвертого» в Риге он совсем не пил... Помню тогда воздух в Дубулты и в Кемери: он был напоен их любовью. Вокруг Марины и Владимира почти зримо сиял нимб редкого чувства. Они и ходили всегда, взявшись за руки. Я смотрела на них и думала: как прекрасна жизнь, если та­кое возможно...»

Там же в Дубултах, на террасах крыши Дома творчества совет­ских писателей рижские журналисты А.Бауманис и О.Мартинсонс организовали встречу Высоцкого с самым любимым чехом Совет­ского Союза Карелом Готтом, концертировавшим в Риге. В то вре­мя исполнение чешским «золотым соловьем» старинных русских романсов неизменно приводило публику в трепет.

Они быстро нашли общий язык, перешли на «ты».

— 

Может быть, ты мог бы включить в свой репертуар не­сколько моих песен?

— совершенно серьезно предложил Высоцкий и тут же рассмеялся. —

Не пойдет, друг! Чтобы их петь, нужен низ­кий голос.

И действительно, бархатный голос Готта не сочетается с песня­ми Высоцкого. Тем не менее Готт записал песню «Jeden muzikant»

(«Один музыкант объяснил мне пространно...»),

которая в 2000 году вошла в CD «Владимир Высоцкий на языках мира».